Время неумолимо летит вперед, вот уже и Ачаирский Крестовый монастырь вступил в свое четвертое десятилетие. В декабре минувшего года исполнилось сто лет со дня рождения первой игуменьи Ачаирского женского монастыря матушки Веры.
Матушка Вера (в миру Варвара Макаровна Бирюкова), в девичестве Малыгина, происходила из семьи верующих трудолюбивых крестьян села Новотроицкое. Её отец, Макар Дмитриевич Малыгин, всю жизнь занимался сельским хозяйством, причем, весьма успешно. Домашними делами ведала его очаровательная молчунья жена – Ксения Ивановна; она пряла лен, шила, вязала. На хрупких плечах этой невысокой женщины держался весь дом и воспитание 9 детей. Дружная, благочестивая, верующая, трудолюбивая семья Малыгиных никогда не отходила от Бога.
Рассказывает омский историк-краевед Александр Лосунов: « Я знал матушку Веру с апреля 1988 г. А вот недавно, накануне её 100-летнего юбилея, мне посчастливилось обнаружить в Историческом архиве Омской области ЗАГСовскую запись о её рождении. Из данного документа нам становится известным, что она родилась 12 декабря 1924 г. По числу родившихся у родителей она была восьмым ребёнком в семье, а по числу выживших-шестым. На момент её рождения отцу было 34 года, а матери 33. В день рождения Вари отец отправился к председателю сельсовета Бичину. Им и секретарём Грезновым была сделана соответствующая запись о рождении под общим № 456, а для женского пола под № 223. Село Ново-Троицкое тогда относилось к Бородинскому районному исполнительному комитету, Омского уезда, Омской губернии. Отец Варвары- Макар Дмитриевич был грамотным, и сам расписался под записью о рождении дочери».
Развернувшиеся в 1930-е годы по всей стране коллективизация и раскулачивание унесла жизнь сорокалетнего отца Вари. Внезапная его смерть (инфаркт) произошла прямо у телеги, на которую ночью грузили для высылки из села на север области сонных, раздетых, маленьких детей, обрекаемых на верную гибель. А уберечь и спасти своих наследников от беды тогда у отца не было никакой возможности, поэтому переволновавшись он упал замертво. Только его смерть спасла семью Малыгиных от гибели. Детей опять занесли в дом, а семью оставили в покое. Но при этом представители властей забрали всё: скот, птицу, сено и зерно. После похорон мужа овдовевшая Ксения Ивановна целиком ушла в работу, поднимала детей, которые всю жизнь боготворили её. И только в редкие минуты, на кладбище, она давала волю слезам, когда никого не было рядом. Ксения Ивановна умерла в 86 лет, прожив долгую и нелегкую жизнь.
«Мы питались духом Верхотурского монастыря», — вспоминала позднее игуменья Вера — Бабушка была насельницей Верхотурского монастыря и часто приезжала к нам в гости, когда её монастырь посылал за сбором. Крестьяне давали ей муку, крупы всякие, шерсть, продукты. Старались дать холсты, полотенца, скатерти. Все это посылалось в монастырь. Оттуда же бабушка привозила брошюрки. Помню, как вечером горела лампада, покрывался стол простой самотканной скатертью и лежало Евангелие и тятя нам читал и учил нас молиться.
Когда отец умер, мне было шесть лет. Дядю, старосту церкви, забрали у меня на глазах. Только за то, что не отдал ключи от Новотроицкого храма и не отрекся от Бога. В его доме на моих глазах закрыли ставни, двери закрыли и углем написали – «враг народа». И дядю увезли. Через два месяца дошла весточка, что ему при допросе свернули голову. Остальных родственников сослали в Васис, на Кулай».
Великая Отечественная война еще раз испытала на прочность семью Малыгиных. Все дети, кроме Варвары, прошли её ужасы войны, но остались в живых. Варвару же с началом войны отправили вместе с другими девушками в Красноярку на погрузку зерна на фронт. Эти 17-18-летние девчонки грузили семидесятикилограммовые мешки на баржу. Потом, практически всех их забрали на фронт, кроме Варвары, которая не прошла медкомиссию из-за аритмии сердца. Её направили учиться на партийные курсы в г. Омск, после которых оставили работать помощницей секретаря райкома. Она вела делопроизводство, разбирала почту, оформляла партбилеты уходящим на фронт омичам. Как говорится, дневала и ночевала на работе без жалоб и слёз, думая только о Победе!
Однажды проходя площадь Дзержинского (сегодня эта площадь Победы) Варвара увидела молодого парня, 18-20-ти лет, в солдатской форме, на костылях. И замерла. Она впервые воочию увидела живую войну так близко. Молодые люди остановились, посмотрели в глаза друг друга и пошли в разные стороны. Именно тогда, отойдя на два шага от места встречи, Варвара подняла к небу полные слёз глаза и прошептала: «Господи, пошли мне в мужья такого же инвалида! Я буду до конца жизни его любить и ухаживать за ним!» И Бог, услышав ее просьбу, послал ей мужа — Ивана Афанасьевича Бирюкова, фронтовика, инвалида (без ноги). Он был внуком хозяйки квартиры, у которой она снимала маленькую комнату. Умный, красивый, благородный, из верующей семьи, воспитанный на православных традициях, сразу же покорил сердце молодой девушки, скромной и доброй, искренней и чуткой.
Они поженились в 1945 году. Тогда же и стали студентами: Иван —медицинского института, а Варвара – педагогического. Молодой семье помогали родители мужа. Когда родилась старшая дочь Наташа, муж попросил Варвару уйти с партийной работы, которая тогда совмещала учебу с трудовой деятельностью, и стать просто женой и матерью. Закончив филологический факультет, Варвара Макаровна уже больше не вер-нулась на государственную службу, а полностью посвятила себя семье и детям. Вскоре у них появились еще сын Александр и младшая дочь Ирина. Иван Афанасьевич от простого врача он дошел до крупного ученого, профессора медицины. Наташа пошла по стопам отца, а Ирина закончила Педагогический институт, как мама, только английское отделение филологического факультета. Сын Александр, после окончания Политехнического института стал инженером газового хозяйства.
Впоследствии матушка Вера вспоминала: «Прожили мы с мужем 33 года очень богатой духовной жизнью. Имея троих детей, я его берегла, носила на руках, как малое дитя. Вся душа моя жила с ним. Он тоже жил моей жизнью, всегда говорил: у нас единое тело и единое кровообращение. и мысли одни. Дети — рядом с нами, параллельно, а мы с тобой — одно целое. Поэтому мы очень и берегли друг друга. Уважительно относились. И в друг перед защитой докторской диссертации у него случился инфаркт, который приковал его к постели. Семь лет я не выходила из больницы. Вместе с дочкой, мы выхаживали его. Врачи говорили, что в их практике не было, чтобы с таким инфарктом человек прожил столько времени — половина сердца была поражена, а он – жив. В 46 лет у него случился инфаркт, в 53 года его не стало… У меня вся жизнь померкла. Я шла за ним в жизни, как за лучом света. Кандидатскую он писал, я была рядом, печатала. Докторскую писал, я была рядом. Печатала, ухаживала. Ведь он пришел с фронта весь израненный, больной. А здесь такая нагрузка психическая, без отдыха, быстро написал он диссертацию и вот инфаркт…Он хотел, чтобы я не оставалась одна, но я сказала мужу: «Вижу себя только у тебя на могиле, сидящую во всем черном. Только монашество, и разговора об ином быть не может».
Когда мужа не стало, на дворе было 15 октября 1975 года. И хотя в то время о монастырях вроде бы и думать нельзя было, меня не покидала все время мысль о монашестве.
Когда я осталась одна с детьми, мне было 50 лет. На третий день я уже была в церкви на улице Тарской, и больше я из Крестовоздвиженского храма так и не выходила. Помогала. Сначала выполняла разовые поручения, а когда пришел владыка Феодосий, пригласил помочь ему, сказал, что временно, а оказалось постоянно.
В год 1000-летия крещения Руси, 21 сентября 1988 года я по Благословению Владыки Феодосия, в Тобольском Покровском Соборе, приняла монашество. Когда в 1993 году в Ачаирский Крестовый монастырь приехал Святейший Патриарх Алексий II, у нас была тогда одна недостроенная церковь Димитрия Солунского, и одна сторожка. Были в тот момент здесь сотрудники СибАДИ, проектирующие тогда монастырь, они подошли к Патриарху и говорят: «Ваше Святейшество, не входите в церковь, потому что она построена без технической документации, может рухнут». Но Святейший с молитвой вошёл в церковь и даже отслужил службу. На крыльцо вышел, а крутом народа множество, даже все берёзы облеплены взрослыми и детворой, чтобы лучше видеть Патриарха и службу.По завершении богослужения наставили мы в сторожке деревянных каких-то столов, покрыли белыми простынями. Жители из Ачаира напекли пирогов и блинов. Привезли всё это в корзинах, поставили на столы и угощали Патриарха. И Святейший, до сих пор, когда я бываю с владыкой на Сергиевских торжествах в Москве и подхожу на помазание, напоминает мне Ачаир: «Пирожки ваши всегда помню», — говорит. Тогда же, в 1993 году, Патриарх собственноручно надел на меня вот этот серебряный крест. А в 1996 году возвёл в сан игуменьи с правом ношения золотого креста».
Вспоминает епархиальный иконописец Геннадий Адаев: «Монастырь строился в годы ельцинского лихолетья, когда царствовала система неплатежей. Зная эту жизнь без прикрас, матушка своеобразно решала эту проблему. После того, как темпы строительства замедлились, она стала лично выдавать зарплату строителям в руки. В строительном вагончике из женской сумочки со сломанным замком получали заработанное каменщики, плотники, шоферы. Над этой сумочкой она сама шутила, что ее стоило бы сдать в музей как реликвию, ибо она и построила монастырь. Конечно же такое ведение дел вызывало недовольство среди руководства строительной компании. Но дело делалось.
Существование иконописной и столярной мастерской в епархии, целиком ее заслуга. Настоятели тех десятков храмов в епархии, где находятся иконостасы, иконы, киоты, изготовленные в епархиальной мастерской, должны быть благодарны в первую очередь матушке Вере. Ее талант дипломата, позволял в течение многих лет поддерживать творческую жизнь в мастерских».
Оставаясь как бы в тени владыки Феодосия, она была его помощницей, не боялась брать ответственность на себя при принятии как бы сказали сейчас, непопулярных решений. Матушка Вера относилась к тому редкому типу русских женщин, которые почти никогда не повышали голоса, но обладали сильной волей.
Матушки не стало в декабре 2012 года. Погребли её на монастырском погосте Ачаирского Крестового монастыря, в строительство которого она внесла своими деяниями реальный, значимый вклад. Для христианина важно, как он закончить свой земной путь. Обладая даром проницательности, матушка за несколько лет до своей кончины заказала себе гроб, предсказала как пройдут ее похороны. Все сбылось так, как она и говорила. В последние годы вместе с болезнями на нее обрушилось много злословия и клеветы. Любой другой на ее месте бы сломался, но матушка выдержала. Благословенная наперстным крестом самим Святейшим Патриархом Алексеем II, матушка Вера пронесла свой Крест до могильного холма, оставшись в истории нашей Епархии первой игуменьей Ачаирского женского Крестового монастыря.
Вечная ей Память!«Александр Матвеев»